– Вот, – грубо сказал он. – Вот и все. Ничего хуже я вам не сделаю...

Чудесный сон кончился, и Оливия почувствовала себя так, будто с небес ее безжалостно швырнули на землю. Сердце стучало так, словно готово было разорваться. Смысл сказанного дошел до ее сознания, и она вздрогнула, точно проснувшись. Отчего он рассердился? Неужели... неужели он мог подумать, что она боится его?

– Господи! – слабо ахнула она. – Так вы решили, что я боюсь... вас? – И едва слышно рассмеялась. – Нет, я до смерти боюсь его! – кивнула она через плечо в ту сторону, где, понуро свесив голову, стоял жеребец.

– Вы боитесь Шторма? – Доминик чуть было не выругался сквозь зубы. Проклятый идиот! Ему следовало бы догадаться! Он должен был понять это еще в тот день, когда застал ее на площади, где она учила грамоте деревенских детей. Он тогда уговаривал ее вернуться верхом на Шторме. А она наотрез отказалась.

Оливия кивнула. И расхохоталась. Она смеялась и плакала одновременно, слезы ручьем текли по ее щекам, смешиваясь с потоками дождя. Вихрь самых разнообразных чувств захлестнул ее. Пелена слез застилала глаза. И сквозь эту серую пелену Оливия вдруг увидела, как он протягивает к ней руки.

– Оливия...

– Уходите! – выкрикнула она. – Прошу вас, уйдите!

Больше она ничего не сказала... просто не было сил.

Если бы она осталась... Если бы он остался... Оливии казалось, что она сойдет с ума. Весь ее мир будто разлетелся на куски. Подхватив промокшие насквозь юбки, она повернулась и, взбежав на крыльцо, скрылась за дверью. Эмили, как всегда, сидела в гостиной.

– Оливия? Это ты?

– Да, милая. Я вернулась. – Оливия бессильно прислонилась спиной к двери, приложив холодные как лед руки к пылающим щекам. Оставалось только молить Бога, чтобы сестра ничего не заметила. Каким-то чудом ей удалось ответить почти спокойно. По крайней мере она на это надеялась.

– С тобой все в порядке? – спросила Эмили, слегка склонив голову набок. – Мне кажется, я слышала, как начался дождь. А тут еще гром...

– Все в порядке, милая. Все хорошо. Я просто немного запыхалась. И боюсь, промокла до костей. Пойду сниму с себя все мокрое. – Из груди Оливии вырвался долгий вздох. – Такой выдался длинный, тяжелый день. Послушай, Эм, ты... ты не обидишься, если я сразу отправлюсь в постель?

– Нет, ну что ты! Конечно, нет. – Эмили нахмурилась. Необычный тон не давал ей покоя. В груди шевельнулось тревожное чувство. С Оливией наверняка что-то произошло. – Неужели опять эта ужасная миссис Темплтон? – сочувственно спросила она.

– Да нет... В последнее время она не слишком меня допекает.

Шелест мокрых юбок подсказал Эмили, что Оливия прошмыгнула в спальню. Ей оставалось лишь проглотить обиду. Если сестра вернулась не в духе, а она явно чем-то расстроена, но утверждает, что экономка здесь ни при чем, значит... значит, все дело в нем – в «цыгане». Судя по всему, сестра не желает говорить об этом. Что ж, не стоит расстраивать ее еще больше, подумала Эмили, хотя порой ей так хотелось, чтобы Оливия позволила разделить с ней ее бремя.

– Спи спокойно, Оливия, – мягко сказала она.

– Спасибо, Эмили.

Добравшись до спальни, Оливия поспешно сбросила с себя насквозь промокшие юбки и накинула ночную сорочку. Скользнув под одеяло, она прижалась горящей щекой к подушке. Одна мысль не давала ей покоя: там ли он еще? «Неужели он все еще стоит под дождем?» – подумала она. Чувствуя, что не уснет, Оливия отбросила одеяло и подбежала к окну. Осторожно раздвинув рукой шторы, она прильнула к оконному стеклу.

Темнота со всех сторон, подобно густому туману, обступила дом. Оливия ничего не увидела.

Но непонятная дрожь пробежала у нее по спине. Она так ясно ощутила, что Доминик все еще стоит во тьме ночи, будто он сам сказал ей об этом. Она знала: он там...

Словно для того, чтобы заставить всех забыть о разразившейся ночью буре, к утру небо очистилось от туч, и солнце ласково согрело землю. А к полудню стало так тепло, что Эмили настежь распахнула окно.

Когда она, повернувшись, уже собиралась отойти от окна, то услышала голос Эстер:

– Эмили! Эмили, дорогая, открой дверь. Это я, Эстер!

Девушка послушно направилась к двери и распахнула ее.

– Добрый день, Эстер, – пробормотала она, но та, не слушая, вихрем ворвалась в дом.

– Я принесла тебе хлеб – смотри, какой свежий. Совсем теплый, только что из печи! А мягкий какой – точь-в-точь как ты любишь!

– Спасибо, Эстер, так мило с твоей стороны. Только я лучше оставлю его на ужин. У Оливии теперь совсем не хватает времени, чтобы что-нибудь испечь.

Эмили стоило немалого труда скрыть улыбку. На следующий день после того как Эстер, отправившись в пивную, попросту забыла о ней, она примчалась к Эмили, шумно раскаиваясь и рассыпаясь в извинениях за то, что оставила ее совсем одну. Но Эмили догадывалась, что все это пустая болтовня. Теперь Эстер из кожи вон лезла, лишь бы загладить свою вину: вчера принесла оладьи с вишнями, а перед этим – дюжину булочек. Сегодня она явилась с только что выпеченным хлебом под мышкой.

– Я вот подумала, не сводить ли мне тебя прогуляться? – лучезарно улыбаясь, спросила Эстер. – Что скажешь, Эмили?

– Извини, Эстер. – Покачав головой, девушка улыбнулась в ответ. – Я сегодня немного устала. Может, в другой раз.

– Конечно, конечно, – закивала Эстер. Судя по всему, она нисколько не расстроилась. – Что ж, тогда побегу домой. Ох, ну и жарища же сегодня, право слово! В горле-то у меня совсем пересохло, даже и не знаю, как домой доберусь!

Все понятно, усмехнулась про себя Эмили. Можно нисколько не сомневаться, что и сегодня ноги сами собой понесут истомившуюся от жажды Эстер прямо к дверям пивной. Закрывая за ней дверь, Эмили едва удерживалась от смеха. Она не держала зла на Эстер. Несмотря на маленькие слабости, Эстер всегда была великодушна и добра. Сердце у нее было золотое. И к тому же, подумала Эмили, если бы не забывчивость Эстер, ей бы никогда не удалось познакомиться с Андре.

С губ ее сорвался тяжелый вздох: ведь прошло уже четыре дня с тех пор, как она встретила молодого человека.

Глупо, конечно, было приглашать его в гости, и еще глупее рассчитывать на то, что он как-нибудь зайдет, уныло подумала Эмили. Странно, однако, почему-то ей казалось, что он не из тех людей, которые боятся переступить границы чужой собственности.

Словно в ответ на ее мысли Эмили услышала, как под чьими-то ногами на дорожке захрустел гравий. Она насторожилась. Шаги явно приближались к дому.

– Э-эй! – окликнул снаружи мужской голос.

Сердце Эмили подпрыгнуло. Девушка едва сдержалась, чтобы не закружиться от радости. Это был он... он! Эмили еще не успела сообразить, что делает, а ноги уже сами несли ее к двери. Протянув руку, она нащупала задвижку, отодвинула ее и широко распахнула дверь.

– Андре? – окликнула она.

– Да, это я! – Взбежав на крыльцо, он шагнул внутрь и прикрыл за собой дверь. При виде девушки сердце его забилось сильнее. «Господи, какая красавица!» – благоговейно подумал он. Волосы Эмили сверкающим золотым водопадом окутывали ее плечи и спускались на спину. Судя по сияющему лицу, она и в самом деле была рада его приходу.

Андре едва мог поверить в то, что ему привалило такое счастье, хотя прошло почти два месяца с тех пор, как Ирина нагадала ему, что очень скоро на его пути появится женщина, которая навсегда завладеет его сердцем. Тогда, услышав это, он только беззаботно рассмеялся, а потом громогласно заявил, что не родилась еще на свет женщина, способная на подобный подвиг.

И вот она перед ним – та самая женщина. Андре знал это так же твердо, как то, что завтра снова взойдет солнце. На лице ее сияла улыбка. Тонкие пальцы тронули его за рукав.

– Входите, Андре. Проходите в гостиную и усаживайтесь поудобнее.

Эмили провела его в гостиную. Она легко отыскала стул, на котором сидела всегда, а Андре усадила на маленький диванчик – там, где обычно сидела Оливия. Нервничая, как школьница, которую застигли врасплох, она поспешно спрятала под подушку кусок кружева, который плела перед его приходом.